- Ну что делать? Сейчас перерыв, а потом снова. В семь. К премьере идем.

- Я тоже вернулся из отпуска, она позвонила и так меня огорошила┘ Я спросил, что, может быть, что-нибудь надо? Она сказала, что уже помог Союз Кинематографистов, просто она разбирала фото и решила позвонить

- Ну, Вы понимаете, я думаю, что гораздо больше Вам могут сказать Невинный, Миша Кононов, поскольку у них роли-то большие. Ребята, дети, там, по-моему, мальчик, он актером стал, нет? Если я не ошибаюсь.

- Наташу я последний раз видел на премьере "Лилового шара", это тоже картина Паши. И тогда я узнал, что она с актерскими делами покончила. И занималась какой-то нормальной, гражданской профессией. А вот чем - уже не помню. Поскольку все это было очень давно.

- Ну, как познакомились? Нам особо и знакомиться не надо было, поскольку мы в одно время учились в Институте Кинематографии. Там мы и встретились, там мы и узнали друг друга.

- Нет. Это была история гораздо более печальная. И что уж об этом говорить, это история давняя. Картину эту снимал я. Один. Потом, вследствие разного рода событий все сложилось таким образом, что надо было ее переделать. Сначала картина называлась "Я. Ты. Мы". В ней рассказывалось о том, как мальчик боролся за реку с "Недобрым глазом". Такой персонаж был.
Такая некая детская современная сказка. Так можно назвать этот жанр. Ну, а потом, вследствие разных причин меня от этого дела отстранили. Картина стала называться "Здравствуй, река". И рассказывала о том, как дети путешествуют по реке. А картину делал не только Павел Оганезович, с ним работал и Юрий Григорьев. Они вместе как бы "спасали" картину. Тогда время такое было. Вроде бы надо бы сдавать, объединение спасти, студию спасти, картину спасти...
Хотя, на мой взгляд, спасать ее не надо было. Но время было такое...

- Ну, как сказать?.. Практически они были, просто не было постоянных, а так... Ну, пожалуйста, я Вам назову главные роли, если Вас интересует: была такая картина "Зудов, вы уволены!", где я играл Зудова, была такая картина "Ай лав ю, Петрович!", где я играл Петровича. В общем, были. Были картины, которые... проходили. Или скажем, "Осенние соблазны", такая картина была. Так что... Но, если Вас интересует, почему....

- Почему? Так видят, так зовут (усмехается).

- Это зависит и от предложений режиссера, и от того, что снимают, и что делать.
Вот я поступал в Институт кинематографии, и, собственно, принцип-то в кинематографе все равно был "типажный", вот такой типаж. Определенный социальный срез, определенный герой был нужен.
В общем, когда я заканчивал институт, то даже такое мнение внутри было, что мне особенно рассчитывать не на что в кинематографе. И Михаил Ильич Ромм, у которого я учился, и мы однажды встретились на "Мосфильме", после того, как я только закончил институт, он спросил: "Есть работа? Ну, ничего, ничего не горюй. Интеллигентные люди еще понадобятся..." Так он сказал мне. Может быть, в этом причина, может быть, в другом. Я не могу сказать, что я испытываю от этого какой-то дискомфорт.
Во-первых, это работа. Правильно? В кинематографе тем более. Я работал в Театре киноактера, где содержал семью в кинематографе, а для души играл на сцене. Играл на подмостках Театра киноактера, играл замечательный репертуар. Играл "Горе от ума", играл в "Комедии ошибок" Шекспира, "Дурочку" Лопе де Вега. Все это - замечательные вещи. Сюда в театр был приглашен. Замечательный театр. Играю здесь тоже прекрасные роли и тоже не могу сказать, что они были бы большими. Все зависит от того, какой тебе предлагают материал, качество материала. И дальше все зависит от того, как ты┘

- Бывают уж такие, что неохота. Невозможно просто. Ну, а так, в принципе┘ Может быть, это низкие материи┘ 
Вот в театре. Артист. Он приходит в театр, и его берут в театр. Он мечтает играть, разумеется, Героев. Или мечтает, и это естественно, о признании, о том чтобы его отличали. Это нормально. Это все - есть сопутствующие нашей профессии вещи. Но! Есть еще интересы театра. Берут эту пьесу, распределяют роли, и ты, если ты служишь в театре, ты должен подчиняться. Правильно? Нормально это? Так и Театре киноактера: мы служили в кинематографе. Мы обслуживали кинематограф. Тогда в кинематографе снималось что-то порядка трехсот-пятисот картин. Я имею ввиду - по Союзу. Если тебе повезло, если тебя увидели, и если ты вытащил свой билет - это уже другой разговор. Но опять-таки, во главе угла, на мой взгляд, только одно: "НЕ ВАЖНО, ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ. ВАЖНО, КАК ТЫ ЭТО ДЕЛАЕШЬ". Я не имею в виду сейчас вещи, которые "за гранью". Что делать нельзя и невозможно. Стараемся их не делать. Тот поток, который был, и который надо было обслуживать┘ Надо было стараться делать это.

- Да. Традиционно Саша Муратов меня позвал на эту картину. Он во всех картинах меня снимает. К сожалению, он меня видит в небольших ролях. Было приглашение в прошлом году, в этом году было много приглашений. Но, во-первых, не совпадали у меня сроки, и у меня не получалось, и поэтому приходилось отказываться. Что-то предлагали, но я даже и не помню, что именно.

- Должен вам сказать, что опять-таки все зависит от качества материала. Вот какой жанр "Петербургские тайны"? Некий детектив такой. Как его можно назвать, это сериал? Во всяком случае, такой авантюрный, приключенческий жанр. А роль, предложенная мне - Юрия Ильича, - очень интересна была. По разным вещам. А кроме того, читаешь материал и ты понимаешь, что что-то там есть, что-то возникает, за что-то ты можешь ухватиться┘ И какой-то у тебя интерес к этому зарождается.

- Да. С радостью! И мне очень нравится этот писатель, и человек этот мне очень нравится.

- Мне это очень приятно слышать, но я абсолютно, с полным основанием, могу все эти слова вернуть ему же. Те минуты общения, когда мы работали еще у Ричарда Викторова на картине ("Через тернии к звездам". - В.Я.), и дальше - у Паши, у Саши Майорова в "Шансе", а до этого "Золотые рыбки" были┘ 
Вообще он очень остроумный, интересный, а главное, многознающий человек и писатель. И кроме того, у него еще удивительные человеческие черты: доброта, расположенность к людям, обаяние невероятное. Поэтому снимался я с удовольствием. 
А жанр фантастики - интересно. Да и везде интересно! Попробовать, посмотреть, что и как. Какие задачи стоят. Не только передо мной, но и перед группой. Когда нужно из чего-то, из того, что нас окружает, попробовать создать нечто такое┘ Фантастический пейзаж, например.

- Конечно.

- Он снимался для телевидения. Он многосерийный. И более того, по-моему я снимался тогда еще у Валеры Рубинчика. Он снимал картину "Фальстаф", а может быть, я ошибаюсь, и это был фильм "Зудов, вы уволены!"? Не помню, все это было как-то одновременно. Тогда я получил приглашение от Паши, а они снимали, по-моему, в Сочи. Точно. Это "Зудов, вы уволены!" был, и мы снимали в Воронеже, и я получил предложение.

- Там снималось море. Вот там я и должен был появляться. Были звонки, а потом как-то все рассосалось. И я понять не мог, что там такое┘ Может быть, изменились планы. А когда потом я приехал в Москву, из группы позвонили, извинились за то, что у них не сложилось. С экспедицией были какие-то сложности, и все перенеслось. Вот этот кусок со мной, он перенесся в Москву. Мы снимали это все в Ботаническом саду. Забавные были съемки┘

- Да, с козлом Наполеоном┘ И надо Вам сказать, что на мой взгляд, получилось┘ Да что на мой взгляд! И не только, картину действительно полюбили миллионы, она получилась. И должен Вам сказать, что люди до сих пор подходят. Раньше, я помню - детишки, а сейчас уже взрослые, которые тогда были детишками, говорят, что помнят эту картину, "Гостью из будущего". А съемки действительно были┘ Ну, Паша был замечательным, профессиональным человеком - все четко организованно было на площадке. Работали мы с большим удовольствием, а что касается этого козла┘ Там забавная история была, когда я все ждал, когда мне придется с ним играть. Привыкнуть к нему, подрессировать. Какое-то время нужно, как и обычно у нас происходит, если ты осваиваешь новую профессию, то нужно освоить ее как следует. Хотя бы азы, основные вещи. И здесь тоже, вроде бы с козлом сниматься┘ Пусть он даже дрессированный, но надо как-то друг к другу привыкнуть и приспособиться. А дрессировщик так как-то, спокойно: "Не волнуйся, все в порядке. Подойдет время - узнаешь." И действительно, так оно и происходило: в эпизоде нужно было, чтобы он за мной бежал, и когда я спросил: "Ну вот уже, сейчас скажут "мотор!", что делать-то?" Он говорит: "Сигареты есть?", а я тогда курил. "Доставай тогда сигареты и┘ козлу дай. Помани его." И действительно, он, как увидел сигарету, за мной побежал и бегал, как на веревочке, как привязанный. Я изумился, а дрессировщик мне: "А что изумляться? Это же травка." 
Причем, я думал, что нет, это вероятно, дрессировщик испортил козла. Думал, что он его так приучил к этому наркотику табачному. А когда я оказался на Соловках и увидел таких нежных, беленьких, чистеньких козочек молоденьких, я им подсунул сигарету, и оказывается, что они тоже┘ неиспорченные. Трава! Им нравится, они съели┘ 
А еще один, следующий момент, это когда он должен был поддевать рогами, дрессировщик говорит: "Когда момент подойдет, ты его в лоб ткни, а он тебя. В ответ. Только так повернись, чтобы он тебя не задел слишком сильно..." Вот так и приходилось. Такой там балет был.
Вот собственно и все, что я могу сказать по поводу этой картины, вроде это и небольшой кусочек, но он оказался таким заметным.

- Так это так заложено было. Естественно, в сценарии.

- Ух, Вы знаете, если не было чего-то такого, из ряда вон выходящего, то, собственно, и не запоминается. Ну, идет работа. Нормальная работа. Обычно снимают столько дублей, сколько нужно. В принципе, поскольку нормы были, 2-3. Если что-то не заладится, то могло быть и 5, и 10 дублей.

- Видите ли, здесь я могу Вам сказать следующее: надо не забывать условия, в которых снимался фильм, качество пленки, качество аппаратуры, качество света. Далее: нормы, которые были. Для телевизионной картины норма была 80, затем менялось┘ Ведь раньше, норма съемки художественного фильма в день - 30 метров. По времени это минута экранного времени.

- Фильм снимался столько, сколько было необходимо. Вообще снимался фильм год. Я имею в виду всю подготовительную линеечку: режиссерский сценарий, подготовительный период┘ Раньше было такое понятие, как репетиционный период, освоение, потом доснимали картину и еще, уже после того, как складывали картину, смотрели черновой монтаж, и я уже не помню, по-моему, неделя была дана на досъемки, на пересъемки, на различные подчистки. Но время шло, нормативы ужесточались, все сжималось. Если раньше такие легенды ходили, да что легенды? И так видно - качество работы и сложность, есть такое понятие: коэффициент сложности. Панораму, которую надо выложить, и в которой задействованы паровоз, массы человеческие, все это нужно было выстроить! Рельсы положить┘ Нужно было высветить, надо было так организовать народ, чтобы точно, четко ходили, чтобы техника точно вовремя подходила. Это ведь не просто так, это репетируется, это выстраивается. Или, когда Урусевский для фильма "Я - Куба" специально заказывал дорогу подвесную, для камер. И ее делали на "Мосфильме". Для того, чтобы решить определенные художественные задачи. И все это требует времени! 
Мы снимали, по-моему, тот же "Шанс" и брали на очень короткое время "Стадикам" или трансфокатор необыкновенный давали нам на пару дней. Поэтому, что задавать эти вопросы? У вас есть время, и его мало, и вы можете сделать только это. А еще масса других задач. И вы должны вовремя сдать картину, например┘ Поэтому иногда и "не до-то-го" . И если мы опять вернемся к "Петербургским тайнам". На мой взгляд, это совсем неплохой сериал. Но если придираться, смотреть придирчиво, то, разумеется, те деньги, которые отпущены, те возможности, которые есть - это все в кадре видно. И сроки. Деньги - это и есть сроки. За что ни возьмешься - все так.

- Нет, там не играл. В "Шаре" я играл Кощеюшку. Он меня позвал. И там у нас был такой забавный момент, когда мы никак не могли придумать образ. Каким он должен быть? Есть классический Кощей - Георгий Францевич Милляр. Его не переплюнуть. Повторять - неохота. Значит, надо было что-то свое придумать. И вот думали, разговаривали с Пашей, что-то фантазировали, пробовали одно-другое-третье. Понятно было, что все равно, никуда не денешься - есть традиция. Скелет - он и должен быть скелетом. Никуда не деться. Но вот какой он? Хотели, чтобы он был обаятельным, домашним. Не злой. Злодейства и так хватает в Кащее. Нужно было, чтобы было еще и какое-то обаяние. И вот потихонечку пришли к выводу, что если взять скелет и на трико нашить┘ Именно - не рисовать и прорисовывать, а нашить, чтобы "кости" и давали все эти сочленения. Сначала придумали это, а затем смотрели-смотрели, и пришло в голову кому-то, кому - не важно, что челюсть надо приставить к лицу. И как-то удалось. Получилось, и, по-моему, это славно и симпатично выглядело. Ну, а потом головной убор и валеночки. Получился такой персонаж. Но может быть, можно было еще и лучше что-то сделать.

- Нет, так я не могу сказать. Это и невозможно назвать дружбой. Отношения были. Симпатия. И все-таки, куда деться от институтских лет и этих связей? И невольно, когда, к примеру, вы встречаете своих бывших однокурсников или школьных друзей? Время проведенное в Институте - 5 лет мы вместе были. Не самые плохие годы, и время было тогда действительно замечательное и институт был из ряда вон┘ Потому что такой Вавилон был разноязыкий. И режиссеры учились, и художники, и операторы, и киноведы, и экономисты. Актеры. И это все разнообразие интересов, и┘ Все это ЛИЧНОСТИ были! Ту пору можно назвать Расцветом Кинематографа. Учились одновременно: Отар Иоселиани, Андрон Кончаловский, Андрей Смирнов, Шукшин закончил только-только. Мы его еще видели. Андрей Тарковский тоже. Я учился у Михал Ильча, а предыдущий выпуск заканчивал Андрей, диплом снимал. Художники: Левинталь, Бойм, Двигубский, Алимов, Ромадин. Все это - такие мощные фигуры. Там же из актеров: Софико Чаурели училась в ту пору. Люся Марченко, Леня Куравлев┘ И время было хорошее, время вольницы. Помните, понятие такое было - "оттепель"? Вот мы еще захватили это. Естественно, что люди с которыми мы вместе учились - не безразличные. Какое-то родство ощущается.

- Вы понимаете, ведь, как правило, о ком говорить трудно? Или о самых близких людях, с которыми ты "нос к носу" все время общаешься, вот так сразу сказать, сформулировать трудно, так и о людях с которыми┘ Вроде бы они тебе хорошо известны, а в тоже время не так часто и не так много ты с ними общался. 
Большой человек. Мощный, сильный. Я помню, как в институте он поразил обликом, мощью своей, мускулатурой. И до сих пор у меня перед глазами: он снимался в какой-то курсовой работе, мы тоже что-то там помогали делать, и я смотрел на экране, а он играл какого-то борца за свободу и справедливость в заключении. Он, по-моему, стоял в камере у окна, и я помню, он просто поражал: мощь фигуры, сила! Но очень доброжелательный, открытый. Но, кажется, достаточно взрывной человек.

- Замечательно! Но ведь это же и видно. А как Паша относился? Мне кажется, что и не может быть такого, чтобы у человека, который не любит детей, не любит свою профессию, был бы такой результат. Очень нормально, спокойно работал и терпеливо добивался своего. Я не могу сказать, что на площадке он был┘ Но мог, конечно, и разнести. Если было за что. Но такое и сплошь и рядом случалось. Рассказывают легенды про разных режиссеров, которые если не устроят скандал, не заведут себя, то и работать не могут. Он не из тех. Он работал спокойно, зная, что он хочет и как это делать.

- Нет, почему же? Было несколько раз.

- Понимаете, дело-то вот в чем: я сейчас не говорю, что "все на продажу". Давайте посмотрим с другой точки зрения. Вот люди. Работают. Имеют семью, которую нужно содержать. Людям надо выглядеть нормально, им надо одеваться, их узнают на улице. Им предлагают работу. Другой работы им не предлагают. И что? Почему я должен кидать в него камень: "Ах, что он делает?" Другое дело дальше: как это делается, как ты снимаешься, что ты делаешь, как ты там выглядишь? Но сегодня мы попали в такое время. И что нам делать? Если ты сам по себе, и от тебя больше никто не зависит, кроме тебя самого, то это твой выбор и твои проблемы. Но ты обременен семьей, у тебя есть обязательства перед людьми другими. И что перевешивает? Поэтому я, совершенно не склонен к такому чистоплюйству и высокомерию: "Ах, нет. Ну что вы┘" Это работа.

- У меня было несколько предложений, от которых мне пришлось отказаться. От одного по причине того, что мне неохота было, и мне не понравилось то, что мне предлагали. А второе предложение: я занят был в театре, мы делали с Фокиным проект совместный с Совиньонским фестивалем и Татьяной Репиной. И я был занят в этом спектакле. Я выбрал, в данном случае, театр. Ну, а дальше?.. Как-то пока предложений не было. Может быть, будут. Да и снимается сейчас не так много картин, хотя снимаются. Я думаю, что еще не вечер.

- Я так надеюсь, посмотрим... Давно уже предрекают смерть театру, чего не случилось. И театр, в отличие от кинематографа, сейчас, несмотря на все эти достаточно сложные проблемы материального характера, все-таки существует. И существует на редкость плодотворно.

- Ну почему же? Остались же те же самые театры. Вот в Москве государственных театров сколько было, столько и осталось. Просто появились новые. 
В театре работа интересная. И театр продолжает существовать. И достаточно бурно существует, и публика ходит в театр. Мы ездим по провинциям, и я вижу, что это довольно демократическое зрелище, и когда мы привозим┘ И можно говорить и о качестве, и о том, что за материалы. Есть у нас спектакль с Ирой Муравьевой, и мы возим его: битком залы. Зрители счастливы, они смотрят, они реагируют на это. Он очень приличный, симпатичный, этот спектакль. Сейчас вот выпустили один спектакль, второй выпускаем. Гинкас выпускает "Черного монаха" по Чехову, а после этого, в декабре месяце надо будет играть премьеру. Фокин делает спектакль по "Старосветским помещикам". Там Богдан Ступка и Лия Ахеджакова заняты. В этом смысле работа есть, и интересная работа.

- Меня звали сниматься к Колосову. Он снял картину по Скрибу: "Судья в ловушке". Без декораций! На хромокее. А там все - виртуальная реальность.

- Но если это упрощается, и я могу взять камеру, и мы соберемся некой гоп-компанией и сделаем какое-то необыкновенное кино, то нам не нужно ничего строить и громоздить, тратить деньги. И аппаратура есть, и при помощи только кнопок создавать эффекты необыкновенные, и размывание, и все прочее и прочее. И я запускаю потом это в Интернет, и можно смотреть с экрана. Все это приобретает некий иной смысл┘ как писатель пишет книгу. У меня жена выпустила компьютерный диск с материалами для музея Высоцкого. Прогресс наступает. И идти теперь будет семимильными шагами. Но в состоянии ли человек справиться с этим?

- Это-то да, но психика!

- Так вот, а что касается кинематографа┘ Телевидение действительно потеснило кинематограф, и раньше тоже шли разговоры, что развитие телевидения приведет к тому, что кинематограф исчезнет. Но и кино заняло какую-то нишу и достаточно плотно, и вот это сотрудничество с телевидением, и видеокассеты, и прокат, если взять американский вариант - все это существует. Я думаю, что как раз будет интересный симбиоз всего. Все-все притрется. Я думаю, что это сравнимо с писательством - если человек может снять кино, и ему нужно для того, чтобы снять кино только, к примеру, ваш чемоданчик с видеокамерой, то упрощается все.
Ну, а что касается нынешнего кинематографа, то будем надеяться, что он еще встанет на ноги. И еще посмотрим и поработаем.